Калифорния на Амуре [litres] - АНОНИМYС

– Думаете, он внутри? – спросил помощник.

– Уверен, – отвечал Нестор Васильевич.

Ганцзалин решительно сдернул покрывало с сундука, хозяйка ойкнула, но препятствовать не решилась. Сундук оказался заперт на висячий замок.

– Замок, – раздумчиво проговорил Ганцзалин. – Если внутри человек, зачем запирать сундук на замок?

– Чтобы остальные не догадались, что внутри – человек, – пожал плечами надворный советник. – Ей же Богу, Ганцзалин, ты меня удивляешь, это же так очевидно.

– Но как же он дышит?

– Если бы ты мог увидеть заднюю стенку сундука – ту, которая ближе к стене, ты бы заметил там небольшие отверстия для поступления воздуха, и лишний раз убедился бы в правоте нашей догадки…

Но Ганцзалин не стал ворочать сундук и косвенным образом убеждаться в правоте их отгадки. Он просто протянул руку к хозяйке ладонью вверх.

– Ключ, – сказал он.

Та по обыкновению пыталась было противиться, но, когда Загорский в двух словах объяснил ей, что, если они начнут ломать сундук топором, тому, кто находится внутри, придется очень несладко, быстро выдала Ганцзалину ключ.

Ганцзалин открыл сундук, а надворный советник немедленно заглянул внутрь. На дне сундука, слегка прикрытый одеждой, скрючившись в три погибели, лежал китайский да-е Ван Юнь.

– Добрый день, Ван-ся́ньшэн, – по-китайски проговорил Загорский с самым любезным видом. – Давненько мы с вами не виделись, не так ли? Вылезайте, побеседуем.

Видя, что прятаться дальше бессмысленно, Ван Юнь с робкой и приниженной улыбкой полез наружу. Выбравшись, он с упреком поглядел на хозяйку. Надворный советник, однако, заметил, что Мария Александровна тут не при чем, она держалась до последнего. Поняв очень скоро, что ни бить, ни убивать его, кажется, не собираются, китайский староста немного приободрился.

– Я ни в чем не виноват, – заговорил Ван Юнь, и в голосе его даже послышалась некоторая претензия.

Надворный советник осведомился, зачем же, в таком случае, он залез в сундук, что бы там делать ни в чем не повинному человеку? Ван Юнь отвечал, что он прятался от манегров, которые по всему Амуру вылавливают китайских старателей, бежавших из Желтуги.

Пока он переговаривались, за стеной послышался легкий шум. Услышав его, хозяйка дома попыталась выйти в соседнюю комнату. Однако попытка эта была немедленно пресечена Ганцзалином.

– Куда? – сказал он, как обычно без особенных церемоний заступая дорогу женщине.

– Мне до ветру, – отвечала та с легким возмущением.

Китаец только ухмыльнулся в ответ, однако Загорский заметил, что нельзя заставлять женщину терпеть физические неудобства.

– Пропусти ее, – велел надворный советник. – А заодно перетащи-ка сюда этого драчливого господина. И помните, сударыня, если вы поднимите шум, сюда явятся манегры, а они уж точно никого не пощадят.

Ганцзалин, не переставая ухмыляться, исчез, но спустя несколько секунд снова появился, волоча за собой, как куль с картошкой, злополучного Андрея Георгиевича. Тот уже пришел в себя и яростно мычал и вращал глазами в тщетных попытках освободиться.

– Вытащить кляп? – спросил помощник.

Господин, однако, покачал головой. Судя по всему, пленник их – человек не в меру словоохотливый и своими въедливыми замечаниями может испортить всю их доверительную беседу. Так что пусть пока лежит, как есть. А если будет пытаться сбежать или начнет слишком уж шуметь, пусть Ганцзалин слегка пристукнет его по голове – не до смерти, конечно, но так, чтобы восчувствовал.

Довольный помощник весело оскалился и занес над головой пленника кулак. Тот немедленно прекратил вертеться и угрюмо замолк.

– Итак, как говорят французы, вернемся к нашим баранам, – и надворный советник обратил благожелательный взгляд на Ван Юня, который ерзал перед ним на табуретке. – Что вы можете нам рассказать относительно фальшивых червонцев, которые вы распространяли в Желтуге?

Китаец отчаянно закрутил головой.

– Ничего не знаю, никаких червонцев не видел, – решительно отвечал он.

– А я вот видел, – заметил Загорский. – Видел целый склад в лавке менялы Юй Лучаня.

Ван Юнь отвечал, что это червонцы менялы, он к ним никакого отношения не имеет.

– А Юй Лучань утверждал, что фальшивками снабдили его вы, и вы же заставили ими расплачиваться с русскими приискателями.

– Он врет! – яростно закричал Ван Юнь. – Он все врет, я тут не при чем!

Загорский кивнул. Что ж, если все так, зачем же господин Ван пытался убить его, Загорского, и скормить лесным зверям? Староста отвечал, что он просто испугался. Он решил, что господин Загорский – обычный грабитель и сейчас заберет у менялы все его золото. А поскольку он, Ван Юнь, староста и отвечает за порядок в китайском поселении, он не мог просто так взять и попустить свершиться такому ужасному преступлению. Что же касается съедения дикими зверями, то это идея менялы, сам староста о ней ничего не знал.

– Понятно, – сказал надворный советник, – понятно. Значит, о фальшивых червонцах ничего не знаете и в глаза их не видели? А что вы скажете на это?

И он, подойдя к сундуку, опустил в него руку, немного порылся в его недрах и вытащил оттуда пачку десятирублевых купюр. Онемевший староста глядел на него со страхом.

– И таких пачек там, в сундуке, довольно много, – продолжал Загорский.

Ганцзалин взглянул на господина с интересом: как же он узнал, что в сундуке деньги?

– Простая хитрость, известная любому контрабандисту, – отвечал надворный советник. – Сундук показался мне мелковатым, такое случается, когда у него имеется двойное дно. Господин Ван устлал дно сундука фальшивыми деньгами, прикрыл их, а сам поместился сверху. И это тоже было ошибкой.

– Как гласит народная мудрость: не клади все яйца в одни штаны, – очень довольный, заключил помощник.

Тут, однако, в себя пришел Ван Юнь и завопил, что он не при чем, это не его дом, он здесь просто прятался, а откуда в сундуке взялись деньги, надо спрашивать не его, а хозяйку дома. Несколько секунд надворный советник с некоторым изумлением разглядывал старосту, потом покачал головой. Судя по всему, достопочтенный Ван ни в чем не признается, даже если его пытать раскаленным железом. Что ж, в таком случае он сам расскажет, как было дело. Так сказать, продемонстрирует следственную логику в действии.

– Как ты помнишь, друг Ганцзалин, когда мы установили, что фальшивые червонцы распространяет староста, который при этом сильно рискует, я предположил, что речь тут идет не только о выгоде, но и о некоем далеко рассчитанном плане, – начал Нестор Васильевич. – Подозрения мои укрепились тем фактом, что фальшивки распространялись только среди русских приискателей – как правило, тех, которые покидали Желтугу…

После небольшого размышления Загорскому стало ясно, что староста – лишь звено в цепи, он и сам сбывает